О невинно убиенных...

Стражи

Осколки вниз учащенно падают,
Рвется мир, распадаясь на атомы;
Пыльца оставшихся уже не радует
Давно застывшие под песком стратумы.

Вечные цветы развеяны прахом;
Когда-то влюбленные на век расстанутся;
К жалкой жизни, пошедшей крахом,
В былом красивые руки тянутся.

Серая грязь смеющейся падали
Бешено смотрит в глаза Мироздания.
Ей как будто при жизни задали
Заполнить глубокие трещины здания

Облетят пантеиды черные крылья,
Лицо забытое в снегу ляжет.
Расскажут кошмар, поросший былью;
Экран другую игру покажет.

Хаос

Я размыкаю цепи агонией голоса и прожигаю антрацит плетью взгляда. 
Я вечен, как Вселенная за миг до взрыва. 
Я ничто, замыкающее в себе альфу и омегу всего. 
Я невидим и есть во всем. 

Мое слово рушит города и вершит судьбы. 
Мой взгляд – предначертание умирающей жизни. 
Мир, созданный мной, жесток. 
Снисходящее прикосновение – обжигает.

Узнав меня, ты не сможешь освободиться от дрожи понимания вечности, безысходности и тщетности. 
Познав весь мир во мне, ты больше никогда не заснешь спокойно. 
Отринув эти знания, ты потеряешь больше, чем жизнь.
Возненавидев мое лицо, ты откроешь ту дверь, которую не следовало.
Закрыв глаза, ты почувствуешь пламя в моих зрачках.
Разбудив во мне желание обладать, ты разобьешь окружающий мир вдребезги.
Сражаясь со мной, ты проиграешь сам себе.
Помешав моей игре, ты уничтожишь не одну страницу мировой истории.
Подчинившись мне, ты получишь крылья власти.
Убить мое эго ты не сможешь.

Те, кто встал на моем пути, были обречены на Вечность.
Те, кто захотел выйти из моего повиновения, упали на колени в слезах.
Те, кто подчинился своей природе, стали ничтожны в своем величии.
Те, кто клял меня, ничего не знали о человеческой глупости.
Те, кто не внял мне, давно мертвы.

Прежде чем решать свою судьбу, постигни меня изнутри. На это уйдет вся жизнь, но, вероятно, мучения скоро кончатся… Я не знаю. Боль – единственное, что мне не ведомо.

Рвущаяся нить

Вечно скитаясь, шатаюсь в муках,
Темную долю зову стуком.
Ветер бессильный помочь не может –
Горечь другая его гложет.

Мрачное поле колышет буря.
Темные брови грозой хмуря,
Вечное небо глядит тихо
Не забредет ли ко мне лихо.

Капли бросает в цветов сетки,
Зыбко колышет в саду ветки,
Горько стучит в мои стекла –
Мир одноцветный в них виден блекло.

Дом опустевший звучит уныло,
В дальних углах темно и стыло.
Лишь иногда в них проносится стук –
Загнанной полночи режущий звук.

Крохотный шорох скользнет к двери,
Тенью по стенам плывут Звери,
Ночь постепенно идет к концу,
Злая реальность бежит по лицу.

Красная капля течет через пальцы.
Хаос нанижет нитку на пяльцы,
Куклу заставит плясать по дороге –
Пусть заплетаются бедные ноги…

Если обрежет он нить бытия,
Тонкая свечка погаснет моя.
Только и будут в беззвездной сети
Мрачные темные травы цвести.

Не заколышет их здесь ветерок,
Не зацветет на них лилия в срок,
Если погаснет вдруг пламя свечи.
Знающий эту Загадку – молчи!

Древо желаний

Мутные корни талого поля 
Ветхие руки сжались молящие 
Вечно горящая мрачная доля 
Пустые глазницы слезно болящие 

Сверлящие капли звездного пламени 
Сбившие спесь с потерявшего гордость 
Кривые облезки сгоревшего знамени 
Скребущие стенную жесткую твердость 

Залегшие в муку смертельной сетки 
Сломавшие пальцы воющей страстью 
Набрякшая зависть стучится в клетки 
Вцепившись в прутья оскаленной пастью 

Угольно блестящие трещины зрачков 
Жаждуще глядящие в запалы ночи 
Каменная крошка с ранящих клыков 
Падает на чьи-то немые корчи 

В проклятой пыли раздавленные зерна 
Мокрой кляксой покрыты полностью 
Скрючено вцепились в обрывки дерна 
Через мгновение станут полостью

Жертва в лабиринте

Черные стены окружают Его со всех сторон. Они пугают, давят, угнетают, поглощают. Ему в этих стенах жить. Это Его стихия, антрацит породил Его эго в своем мраке, где не горит ни один огонь. Холод камня живет в Его сущности, Он привык к нему, Он существует им.
Появились чужие, пытающиеся посягнуть на Его дом. Они не такие, как Он. Им нужен свет – темнота гнетет их. Холод бьет их безжалостно – согреть друг друга они не могут. И все же их много, а Он одиночка.
Зверь напряженно следит за новыми, незнакомыми, совершенно чуждыми созданиями. У них все по-другому, они сами не такие в глубине своей. Но есть среди них одна, что выделяется. Зверь долго прислушивается к Ней, понимает, чем же Он с Ней так схож.
Внутри Него бушует Хаос. Хаос ненавидит Ее, Зверь ощущает это всеми чувствами, вложенными в Него холодом стен. Хаос хочет Ее уничтожить, убить, увести в забвение от всех остальных. Зверь даже обнаруживает, что именно Он должен завлечь Ее в глубины антрацитового лабиринта, закружить, задушить, заморозить.
Сначала Зверь лишь пугает Ее, осторожно подкрадываясь в глухой темноте, садясь рядом, вглядываясь неподвижными зрачками в Ее, уже испуганное, лицо. Она жестоко мучается этими бесшумными преследованиями. Он упивается ими, чувствуя свою власть, необъемлемую, всепоглощающую силу, доверенную лишь Ему одному. Чувство пронизывает всю Его суть, заставляя возвращаться к нему снова и снова. С каждым разом глаза Его жертвы становятся все печальнее, Она пытается справиться с гнетущим ужасом и не может. Она бьется в сетях своих кошмаров, ложиться на антрацитовый пол без сил, а Зверь не уходит, вьется над Ней, глядит зрачками в Ее зрачки, смеется тихо Ей в ухо. Лишенная сил, Она не способна уже убежать, спрятаться, защититься. 
Хаос внутри Зверя счастлив, он усмехается, глядя, как Она проваливается в бессознательный сон. А Зверь сидит рядом с Ней, смотрит в Ее напряженное мукой лицо, тянется, касается Ее лба. Под Его прикосновением Ее ужас сглаживается, Она спит уже успокоено, не вздрагивая от кошмаров. А Зверь сидит рядом, вглядывается в холодный стены и охраняет Ее сон…

Сон.

Он летит, настойчиво огибая препятствия на своем пути, мучительно объемля все. Он — ветер. Остальное неважно.
Под ним — земля. Под ним — вода. Они близки и знакомы, но они не нужны. Цель его еще не ясна, порыв не продуман. Но — уже скоро.
Перед ним разгорается стихийными всплесками пламя, хаотическое и непокорное. В сути огня — омега его пути. Он это понял.
Пламя тянется ему навстречу, с радостью ли, с опаской... пляшет, вида не показывает, что есть какая-то тайна. Один неосторожный жест спугнет это огненное представление.
Он замирает на мгновение, потом начинает осторожно виться вокруг. Все это становится похоже на вальс, ускоряющийся с каждой секундой.
Внезапно пламя испуганно сжимается и, замедляясь, начинает исчезать. Движения огня становятся неуверенны, скованы. Оно взмахивает ярко-рыжим нарядом и... пропадает.
А он мечется вокруг, беснуется, потеряв память, бесцельно вьется, потом опять несется куда-то, расшвыривая все на своем пути. А куда, зачем... он уже не помнит...